В силу своей профессии психотерапевта  (да и искренней увлеченности человеческой психологией еще до обретения образования), я часто задумываюсь о том, как работает психика, как устроены наши сны и как бессознательное говорит с нами, как наше сознание может взаимодействовать с чем-то скрытым в тени и какую часть психики занимает. Наблюдая за своими клиентами, вникая в процесс терапии или являясь ее непосредственным участником, я замечаю некоторые закономерности, которые отчасти могут познакомить нас с устройством психики и ее особенностями функционирования. Конечно же, я буду касаться только психологической и символической стороны вопроса, психофизиологию и анатомию ЦНС оставляю на рассмотрение специалистам в этой области.

Эта статья – это моя застенчивая попытка осознать и структурировать  неподъемный пласт сложного устройства психической жизни, мой скромный вклад в это осмысление, на основании своего опыта, опыта моих клиентов и опыта коллег, книги которых я имела удовольствие читать.

Итак, приступим.

 

Противоречивые тенденции.

Наша личность пронизана разнонаправленными желаниями и потребностями, противоположными чертами характера, что пытаются ужиться в одном человеке. Так мы можем говорить о Тени или механизме проекции, где от нас отщепляются, уходят в бессознательное или летят на других людей нежелательные по нашему мнению черты. Мы можем себя считать щедрым, но при этом очень раздражаться на других людей, называя их жадными и меркантильными. Значит именно эта часть нашей психики является запретной и уходит в тень, но это не значит, что она исчезает полностью. Так же в основе терапии есть две противоположные тенденции психики – это стремление к развитию и стремление к безопасности. Они тоже постоянно сталкиваются в борьбе.

В представлении юнгианцев психика не является ни монархией, как считает Эго, ни даже интеллектуальным центром; наоборот, она является многогранной, полиморфной, многозначной и политеистичной. Поэтому в ней существует много голосов, сообщений, указаний и распоряжений; некоторые из них мы слышим, некоторые — нет, но все они очень настойчивы. «Какой из этих голосов мой?» — спрашивает Эго. «Все», — отвечает самость. «Но я ищу лицо Дзен, которое было до сотворения мира», — заклинает Эго. А в это время самость снова перевоплощается подобно тому, как много раз перевоплощался Кришна.

Джеймс Холлис

Юнг говорил, что только в столкновении может случаться развитие, между молотом и наковальней. Перлз писал о «собаке сверху» и «собаке снизу», которые присутствуют в нашей личности, и все время противостоят: собака сверху всегда критикует и ругается, а собака снизу, опустив уши и виновато таращась в пол, по итогу всегда побеждает. Если брать структуру личности по Фрейду или транзактный анализ, мы имеем три части: ребенка (Ид), родителя (СуперЭго или Персону) и Взрослого (Эго), который должен разрываться между двумя предыдущими частями и делать свой выбор. Если обратиться к юнгианству, то каждая архетипическая часть личности так же имеет свои разнонаправленные тенденции: где Анима может вести к Самости или превращаться в капризную стерву, которая мешает развитию. Даже самость может иметь свою теневую темную сторону – темную часть бога. Итого мы имеем страну, где каждый тянет одеяло на себя, а нашему Эго ничего не остается, как уживаться с этими жителями и интегрировать противоположности, балансировать в мире полярностей.

Юнг наблюдал страх успеха по отношению к психологическому развитию. Он приписывал его инстинктивной регрессивной силе, присущей самой психике, подавляющей психологический рост. В противовес ей действует побуждение к эволюции, заставляющее индивида искать личностный рост. Дифференциация эго от бессознательного и его развитие в качестве структуры самосознания с независимыми функциями частично являются результатом его отношения к этим противоборствующим тенденциям. В нормальном случае побуждение к росту пересиливает регрессивные компоненты психики.

Уорен Штернберг

 

Страх сойти с тропы, «лыжная колея».

В своей терапевтической практике я часто сталкиваюсь с тем, что клиент ругает себя за те паттерны поведения, которые у него сложились. Нападает на себя, что он ненормальный и нездоровый, если привык поступать так, а не иначе. Я всегда в таком месте останавливаю этот монолог самобичевания и обращаю внимание на то, что в его ситуации,  с его особенностями нервной системы и с его жизненным опытом – это самый оптимальный способ, который нашла психика для адаптации к обществу и максимально полноценной жизни в нем. Но похоже сейчас пришел момент, когда этот способ взаимодействия со средой уже не подходит и нужно формировать другой. Но психике не так легко перестроиться, если она функционировала таким образом 20, 30 или 40 лет. Это похоже на лыжную колею в снегу: когда первый раз едешь по еще не растоптанному снегу, то прокладываешь свой новый уникальный путь, но потом эта колея становится глубже и раскатанней, и с нее все сложнее и сложнее съехать. Ты просто становишься на лыжи и едешь по инерции. В таком случае важно остановиться и оглядеться вокруг, осознать, что существуют возможности свернуть или поехать рядом, а потом понемногу пробовать сворачивать с этой колеи, пробовать другие варианты и получать новый опыт.

Перлз кардинально утверждал, что характер это признак нездоровья личности. Он уповал на гибкую сторону психической жизни, где новый опыт призывал бы человека к творческому креативному реагированию в моменте, к спонтанности, к выходу за рамки шаблона прошлого реагирования.

Если у вас есть характер, значит, вы выработали ригидную систему. Ваше поведение становится предсказуемым, вы теряете способность свободно контактировать с миром и со своими ресурсами. Вы реагируете на события согласно одной жесткой схеме, которую предписывает характер. То, что я скажу, может показаться парадоксальным: у самой богатой, самой продуктивной, творческой личности характера нет. Наше общество требует, чтобы у человека был характер и не просто характер, а хороший характер, чтобы он был предсказуем, управляем и так далее”

Фриц Перлз

 

Сознание – это король без королевства.

В книге Барбары Ханны «Анимус» есть замечательная цитата, с которой я, пожалуй, начну разъяснение этого пункта.

Юнг обращал внимание на то, как наши желания постоянно пересекаются с другими бессознательными изъявлениями воли внутри нас:

Это примерно так, как если бы вы были правителем земли, которая только частично вам знакома, королём какой-то страны, в которой проживает неизвестное число граждан. Вы понятия не имеете, что они из себя представляют, или в каком они состоянии, снова и снова вы обнаруживаете, что в вашей стране находятся субъекты, о существовании которых вы совершенно не знали. Следовательно, вы не можете принять на себя ответственность, а можете только сказать: «Я признаю себя правителем страны с неизвестными мне жителями, которые обладают качествами, о которых я не вполне осведомлён». Итак, у вас нет субъективного мнения, и тем самым вы находитесь в ситуации, делающей вас чем-то вроде узника, вы сталкиваетесь с неведомыми возможностями, потому что эти многочисленные неконтролируемые факторы в любой момент могут оказывать влияние на все ваши поступки и решения. Вы оказываетесь забавным королём страны, который по сути им не является, он зависит от столь большого количества неизвестных величин и условий, что ему часто не удаётся осуществлять свои собственные намерения. Следовательно, лучше не стоит называть себя королём, а быть всего лишь одним из жителей, у которого есть свой угол, где он и может править. И чем больше ваш опыт, тем больше вы убеждаетесь в том, что эта территория бесконечно мала по сравнению с широко простирающимся неизвестным вокруг вас.

Барбара Ханна

В этой метафоре очень красочно показано то, как наше сознание ограничено по своей сути, и являющиеся иногда спонтанно образы бессознательного могут направить или подсказать дорогу, помочь или сбить с толку. Являясь вершиной айсберга наше Эго может восседать на его пике, но при этом не видеть или отрицать очевидное – ведь вся остальная глыба незримо находится внизу.

 

«Китайский» язык бессознательного.

Существует жанр кино, я бы его назвала «фильмы о душе», ну или психологические фэнтези-драмы, в которых психическая жизнь как будто оживает, густо перемешиваясь с реальностью. Она разворачивается драматической картиной, в которой иногда сложно различить явь от фантазии, быль от небыли. К таким фильмам можно отнести «Голос монстра», «Я сражаюсь с великанами», «Лес самоубийц» или «Лабиринт Фавна». Все эти фильмы объединяет глубокая метафоричность и сложность логического осмысления. Чаще всего то, что происходит, во многом воспринимается интуитивно, на уровне ощущений. Юнг говорил, что метафоры – это язык, который понимает наша душа,  иными словами – это язык бессознательного.

Я часто спрашивала с укоризной: «Почему это треклятое бессознательное говорит таким трудным, китайским языком? Почему оно не говорит нам чётко, что это такое?!» Ответ Юнга был такой: «Оно, очевидно, не может». Бессознательное не говорит на языке рационального ума. Сны – это голос нашей инстинктивной, животной природы или, в конечном счёте, голос космической материи в нас. Это очень смелая гипотеза, но я рискну сказать, что коллективное бессознательное и органическая атомная материя – это, вероятно, два аспекта одного и того же. Таким образом, сны – это голос космической материи. Подобно тому, как мы не можем понять поведение атомов (посмотрите на «китайский» язык современной физики, используемый для описания поведения электронов), мы так же вынуждены использовать столь же путаный язык, чтобы описать более глубокие уровни мира сновидений.

Сновидение переносит нас в тайны природы, чуждые нашему рациональному уму. Мы можем сравнить это с атомной физикой, где наисложнейших формул недостаточно, чтобы описать то, что происходит. Я не знаю, почему природа устроила наш рациональный ум таким образом, что он не способен понять всю природу. Мы рождаемся с мозгом, который, кажется, может воспринять и понять только некоторые аспекты бытия. Возможно, в дальнейшем, после каких-то мутаций и на другой планете, природа изобретёт мозг, который сможет понять эти вещи.

Мария-Луиза фон Франц «Путь сновидения»

Похожие чувства испытала я, когда на группе разбирали мой сон. Участники накидывали мне ассоциации, формируя символичность происходящего во сне. Я поняла в определенный момент, что мне сложно осознавать эти метафоры: они нелогичны, не сходятся в четкую цепочку и все переплетены между собой. Я очень разозлилась на бессознательное. Зачем оно так путает людей? Только с течением времени я поняла одну вещь: бессознательное говорит на нелогичном языке, рациональность – это язык сознания. В то же время бессознательное выражается символами, разворачивая которые можно прикоснуться к смыслу и высвободить колоссальное количество психической энергии. Похоже, единственный способ выслушать его – это допустить нелогичность этих образов. И только потом приложить колоссальные усилия для того, чтобы попытаться перевести их на язык сознания.

Так, отличным примером этого пункта, может служить фильм «Лес самоубийц». Главный герой встречает в лесу японца, который называет имя своей жены, что в итоге в переводе было ответом на вопрос главного героя. Извиняясь перед образом из психики, он вроде извинился перед самой погибшей женой. А заблудшая в лесу душа оказалась метафорой собственной души, которую главный герой смог обрести только в этом месте. Почему японец, почему именно так нужно было сказать, почему цветок? Образы из жизни трансформируются в бессознательном в символы, примешивая архетипическое и выдаются историей, призванной излечить героя или направить его на нужную тропу. Подтолкнуть в нужную сторону.

 

Стремление к самоисцелению.

Психика порождает образы, которые могут нас напугать. Часто у меня на приеме клиенты рассказывают о каких-то монстрах или ведьмах, преследующих их во снах или в активном воображении. Эти монстры пугают клиента, они наделяются всевозможными ужасными отвергаемыми качествами: алчность, власть, тщеславие или кровожадность. Но сделав шаг навстречу этим монстрам, мы вместе с клиентом обнаруживаем, что они не такие страшные и не такие пожирающие, как казалось вначале. Это часто оказывается та часть души, которая требует внимания и принятия. Такими порождаемыми образами психика стремиться восстановить душевное равновесие, которое когда-то было нарушено. Травма, которая вызвала расщепление внутри личности, возвращается и напоминает о себе в попытке быть переработанной и интегрированной в личность.

Глубинная психотерапия активизирует рождающиеся в психике образы, а затем поддерживает между ними диалог. Юнг называл этот процесс трансцендентной функцией, посредством которой самость стремится преодолеть барьер между сознанием и бессознательным. Иными словами, психика стремится излечить себя сама.

«Под Тенью Сатурна» Джеймс Холлис

Так происходит и в фильме «Я сражаюсь с великанами» или «Голос монстра». Образы психики порождают монстров, встреча с которыми необходима и неизбежна. Но вместо борьбы с ними герой сталкивается с тем, что их нужно принять. Принять их существование, интегрировать. Великаны, которые должны разрушить город, оказываются на деле метафорой каменной непреодолимости встречи героини со смертью, с утратой, нарушением безопасности. Они олицетворяли этот огромный тяжелый груз, который свалился на сознание маленькой девочки. Психика порождала образы великанов, пока не произошло финальной битвы – катарсического разрешения, высвобождения накопленной энергии и осознания происходящего вокруг. Психика стремилась закрыть свой гештальт, стремилась исцелиться.

По такому ж типу работают и наши сны.

Вот такие мои скромные наблюдения на сегодня. А какие закономерности психики вы бы добавили?